Неточные совпадения
Случись же под такую минуту, как будто нарочно в подтверждение его мнения
о военных, что сын его проигрался в
карты; он послал ему от души свое отцовское проклятие и никогда уже не интересовался
знать, существует ли он на свете или нет.
— Ну, — сказал он, не понижая голоса, —
о ней все собаки лают, курицы кудакают, даже свиньи хрюкать начали. Скучно, батя! Делать нечего. В
карты играть — надоело, давайте сделаем революцию, что ли? Я эту публику понимаю. Идут в революцию, как неверующие церковь посещают или участвуют в крестных ходах. Вы
знаете — рассказ напечатал я, — не читали?
Ничему не учились, ничего точно не
знают, ну, а кроме
карт и производств захочется поговорить
о чем-нибудь общечеловеческом, поэтическом…
Но довольно Ликейских островов и
о Ликейских островах, довольно и для меня и для вас! Если захотите
знать подробнее долготу, широту места, пространство, число островов, не поленитесь сами взглянуть на
карту, а
о нравах жителей, об обычаях,
о произведениях, об истории — прочтите у Бичи, у Бельчера. Помните условие: я пишу только письма к вам
о том, что вижу сам и что переживаю изо дня в день.
Приехало целых четыре штатских генерала, которых и усадили вместе за
карты (говорили, что они так вчетвером и ездили по домам на балы); дядя пригласил целую кучу молодых людей; между танцующими мелькнули даже два гвардейца,
о которых матушка так-таки и не допыталась
узнать, кто они таковы.
Прокуроры, краснея, усиливались выдвинуть вопрос
о правде реальной, но успеха не имели и выражали свое негодование тем, что, выходя из суда, сквозь зубы произносили:"Это черт
знает что!" — а вечером, за
картами, рассказывали анекдоты из судебной практики.
Соня. Это так не идет к вам! Вы изящны, у вас такой нежный голос… Даже больше, вы, как никто из всех, кого я
знаю, — вы прекрасны. Зачем же вы хотите походить на обыкновенных людей, которые пьют и играют в
карты?
О, не делайте этого, умоляю вас! Вы говорите всегда, что люди не творят, а только разрушают, то, что им дано свыше. Зачем же, зачем вы разрушаете самого себя? Не надо, не надо, умоляю, заклинаю вас.
Дудукин. Господа, я предлагаю выпить за здоровье артистки, которая оживила заглохшее стоячее болото нашей захолустной жизни. Господа, я реторики не
знаю, я буду говорить просто. У нас, людей интеллигентных, в провинции только два занятия:
карты и клубная болтовня. Так почтим же талант, который заставил нас забыть наше обычное времяпровождение. Мы спим, господа, так будем же благодарны избранным людям, которые изредка пробуждают нас и напоминают нам
о том идеальном мире,
о котором мы забыли.
Он вспомнил в мельчайших подробностях все происшедшее и удивлялся, как это он мог заискивающе улыбаться ничтожному человеку и вообще дорожить мнением мелких, никому не известных людишек, живущих в ничтожнейшем городе, которого, кажется, нет даже на
карте и
о котором в Петербурге не
знает ни один порядочный человек.
— Тут гадать не
о чем, — сказала Ерданская, — я тебе, душа, прямо скажу: ты за этого человека держись. У меня не зря глаза на лоб лезут, — я людей
знаю, я их проникаю, как мою колоду
карт. Ты гляди, как он удачлив, все дела у него шаром катятся, наши-то мужики только злые слюни пускают от зависти к нему. Нет, душа, ты его не бойся, он не лисой живёт, а медведем.
За trente et quarante сидит публика аристократическая. Это не рулетка, это
карты. Тут банк отвечает за сто тысяч талеров разом. Наибольшая ставка тоже четыре тысячи флоринов. Я совершенно не
знал игры и не
знал почти ни одной ставки, кроме красной и черной, которые тут тоже были. К ним-то я и привязался. Весь воксал столпился кругом. Не помню, вздумал ли я в это время хоть раз
о Полине. Я тогда ощущал какое-то непреодолимое наслаждение хватать и загребать банковые билеты, нараставшие кучею предо мной.
В последнее время я случайно услышал много нехорошего
о ее муже;
узнал, что он пристрастился к вину, к
картам, разорился и вообще дурно ведет себя.
—
Знаете, что меня всего более удивляет в этом marquis hyperboreen — сказал раз, сдавая
карты, пожилой аббат с сухим и строгим лицом, — не столько ум — умом нас, слава богу, не легко удивить, — нет, меня поражает его способность все понимать и ни в чем не брать участия; для него жизнь, кипящая возле, имеет тот же интерес, как сказания
о Сезострисе.
Николай Дмитриевич был уверен, что он оттого не может сыграть большого шлема, что
карты знают о его желании и нарочно не идут к нему, чтобы позлить.
Этим словом сказалось все. Татьяна не стала расспрашивать далее. К чему ей были слова, объяснения, подробности, когда одним лишь этим словом все беспощадно обнажилось пред нею: он любит другую женщину, он для нее всю жизнь поставил на
карту,
о чем же тут больше спрашивать? Что еще бередит ему сердце? И что еще, наконец, нужно
знать больше этого?.. Все сказано, все сделано, — довольно!
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по-двое, по-трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились
о приобретении соломы и картофеля, вообще
о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто
картами (денег было много, хотя провианта не было), кто невинными играми — в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не
знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Странные люди, порою мне становится их жаль, и я не на шутку начинаю сердиться на дьявола, который так искусно смешал
карты в их игре, что только шулер
знает правду, свою маленькую шулерскую правду
о накрапленных фальшивых дамах и столь же фальшивых королях.